"Если же кто о своих и особенно
о домашних не печется, тот
отрекся от веры и хуже неверного".
(1-Тимофею 5:8)
Серьёзные слова сказал Господь.
Серьёзнее, пожалуй, не бывает,
Что христианин спасенье потеряет,
Если не будет печься о своих,
То есть о тех, кто в христианской вере,
ОСОБЕННО о близких и родных.
Мне кто-то скажет - мы спасенье не теряем,
Но, Библия об этом говорит,
И нас серьёзно всех предупреждает,
Чтоб мы молились постоянно за родных.
А тот, кто этого не делает -
Сродни тому, кто просто Бога оставляет.
Что значит печься? Это только дом,
И чистота, и пища, и порядок?
Нет. Речь идёт здесь о совсем другом -
Здесь речь идёт о том, чтобы спасались
Родные наши, каждый член семьи -
И мы заботиться об этом все должны.
Нельзя нам руки опустить сейчас.
Нельзя нам перестать за них молиться.
И, как бы трудно не было подчас,
Старанье приложить, всегда трудиться -
Любить, прощать, долготерпеть, делать добро -
От Господа нам всё это дано.
И в этот тяжкий и последний час,
Когда весь мир сплошная тьма покрыла,
Когда и Господа не видишь ты подчас,
Но знаешь - благодать есть Его, сила,
За всех домашних печься, воевать -
А наш Господь нам будет в этом помогать.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
